НАШ ЧЕЛОВЕК В МОСКВЕ (Андрей ВАНДЕНКО)

СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ МАРАТА САФИНА

Шел я по "Олимпийскому" после интервью с Маратом Сафиным, а в мозгу крутилась непонятно откуда залетевшая фраза: "Скромное обаяние буржуазии, скромное обаяние..." Какое она имела отношение к Марату? Ровным счетом никакого. Из него буржуа, как из меня тибетский монах. Значит, дело не в буржуазии, а исключительно в обаянии? В скромном?

Когда собирается полный Дворец спорта, и люди начинают кричать твое имя или скандировать "Россия! Россия!", любой космополит тут же патриотом станет.
Такое иногда случается: впервые встречаешься с человеком, знакомишься с ним, начинаешь разговаривать, а через пару минут возникает ощущение, будто знаешь его сто лет. Марат располагает к себе, вроде ничего и не делая для этого. Вежливо улыбается, аккуратно отвечает на вопросы, а ты вдруг чувствуешь, что пленен им. Спрашивать, как ему это удается, бесполезно. Не ответит, ибо, наверное, и сам не знает. Вероятно, в этом и заключается его скромное обаяние.
...А может, и получится из Марата буржуа. Как ни крути, а вид спорта он облюбовал для себя вполне подходящий, аристократический.

-- Я к вам, Марат, с претензией: сорвали вы мне заграничную командировку.
-- Извините, пожалуйста, я не хотел.
-- Отчего же тогда не согласились, чтобы это интервью мы записали где-нибудь в солнечной Испании? Редакция готова была оплатить поездку, но ваши агенты передали, что Сафин готов общаться с русской прессой только в столице нашей Родины городе-герое Москве.
-- В Испании я уже не живу. Давно. Почти год.
-- А где живете?
-- В Монако. Купил квартиру в Монте-Карло.
-- Тоже неплохое местечко. Я и туда согласился бы приехать. Если серьезно, Марат, то у меня возникло ощущение, что вы сознательно избегаете встреч с российскими журналистами за границей, дабы вас не доставали расспросами, наш вы или не наш.
-- В каком смысле? Россиянин ли я? Конечно. А как иначе?
-- На самом деле, Марат, очень даже может быть иначе.
-- Я много лет живу вне России, но это не повод думать, будто у меня изменилось отношение к стране, где родился и вырос. Вы же знаете, я всегда играю за нашу сборную, делаю это с большим удовольствием. Можно сказать, горжусь оказанной честью.

-- Можно сказать или гордитесь?
-- Вы словно в чем-то меня подозреваете... Здесь, в России, живут мои учителя, товарищи, друзья, я ведь и для них играю, понимаете? Когда собирается полный Дворец спорта, и люди начинают кричать твое имя или скандировать "Россия! Россия!", любой космополит тут же патриотом станет. Нет, передо мной вопрос о смене гражданства никогда не вставал.
-- А за страну вам краснеть приходится?
-- Бывает другое. Порой злость берет, когда по CNN или BВC начинают крутить сюжеты о русской мафии. Еще на Западе любят рассказывать о каких-то бомжах и пьянчужках, которых находят на московских и питерских улицах. Можно подумать, будто на Западе никто не голодает, там нет преступности и проблем с алкоголизмом и наркоманией. Однако на Западе свою жизнь предпочитают показывать с парадной стороны, а к нам вечно лезут через подвал...
-- В политику вас никогда не пытались затянуть?
-- Мне это не нужно. Да и не готов я. Даже если бы вдруг пришла такая шальная мысль в голову, когда мне заниматься политикой? Вот вы спрашивали про то, где я живу. Главным образом -- в дороге. Весь год приходится проводить в разъездах, поэтому и перебрался в Европу. Так удобнее. Сами понимаете, из Москвы летать на турниры сложнее и дольше, каждый раз дополнительно теряешь на перелетах пару часов. Я получил в Монако статус резидента, но так делают многие спортсмены, которые не хотят переплачивать деньги налоговикам. По-моему, в этом нет ничего криминального или непатриотичного.
-- Безусловно, но все равно звучит как-то очень рационально, а вы не производите впечатления человека, руководствующегося исключительно доводами рассудка.

-- Если бы я жил одними эмоциями, то вряд ли сумел бы добиться успехов в теннисе, и тогда наша встреча не состоялась бы. Нам не о чем было бы говорить.
-- Кто знает? Может, вы блеснули бы в чем-то другом.
-- Исключено. Только на корте. Больше мне нигде ничего не светило. Да и здесь все могло сложиться иначе. Вы же, наверное, знаете, что в начале этого сезона у меня пошла полоса неудач, и в апреле я всерьез стал подумывать о том, чтобы прекратить выступления и уйти из большого тенниса. К счастью, кризис удалось преодолеть, я выиграл один турнир, второй, третий...
-- Да, да, стали первой ракеткой мира... Честно говоря, даже не берусь представить, сколько разного народа сейчас вокруг вас трется. Особенно после победы на US Open. Наверняка хватает шаровиков-затейников, жаждущих погреться в лучах чужой славы. Фильтровать контакты научились, отсекать ненужное?
-- Конечно, иногда тяжело отличить искреннее чувство от лести или корысти. Я ведь не подхожу к людям с предубеждением, не жду от них подлянки. Из-за этого порой нарываюсь. Были ситуации, когда кое-кто пользовался моей открытостью, доверчивостью, а может, и наивностью, чтобы меня же и подставить.
-- На воду после этого дуть не стали?
-- Перестраховываться? Нет. Я ведь знаю, кто мои настоящие друзья. Они были рядом, когда я стоял сороковым в рейтинге сильнейших теннисистов мира, не ждали, пока поднимусь до первого места... Что же касается всех остальных, то... Честно скажу, мне не хочется меняться, становиться подозрительным, осторожным.
--- Хотя бы "нет" говорить умеете?

-- Нет... То есть вам я сейчас сказал, но в тех ситуациях, когда надо резко отказать, обычно тушуюсь, ухожу от прямого ответа. Несколько раз уже погорел из-за этого, а все равно ничего с собой поделать не могу. Иногда вижу: человек собирается что-то попросить у меня, скорее, всего деньги, и вместо того, чтобы послать сразу и далеко, начинаю внутренне метаться, выдумывать причину и форму отказа. Боюсь, как бы не обидеть ненароком. Хотя, собственно, это ведь мои деньги, почему я должен отдавать их незнакомым людям?
У многих сложилось впечатление, что мы, спортсмены, не знаем, куда бы гонорары потратить, что сидим и ждем, пока придет очередной несчастный, расскажет жуткую историю, а мы прослезимся и бросимся набивать карманы бедняги баксами. Я не бессердечный и не жестокий, однако помочь всем нуждающимся не в силах. Не объяснять же каждому, что из полученного гонорара я должен оплатить текущие расходы, включающие питание, гостиницу, перелет, должен значительную часть суммы отдать с налогами, а оставшимся поделиться с тренером. Начнешь объяснять и прослывешь жлобом.
-- Особенно если учесть, что, по официальным данным, лишь с начала этого года вы заработали на корте свыше двух миллионов долларов.
-- А вы спросите у меня: где эти деньги? Вроде бы вчера еще были, а сегодня уже нет. Конечно, кое-что остается, но ведь люди должны понимать, что и жить мне хочется сейчас.
-- Имеете право.
-- Это вы так считаете. Порой сидишь в ресторане, ужинаешь, вдруг к столику подходит незнакомый тип: "Слушай, браток, поделись. Дай пять тысяч. Для тебя это не деньги, ты себе еще заработаешь". Всегда теряюсь в такой ситуации. Как объяснить, что деньги мне никто не дарит. Может, я за эти пять тысяч долларов два часа по корту бегал. А может, и не два -- больше.
-- Братка вы к слову упомянули или на вас в самом деле "наезжали"?

-- Бог миловал. Где тут дерево? Тьфу-тьфу-тьфу!
-- Услугами охраны пользуетесь?
-- Нет, не люблю я этого. Меня "Галентвагены" сзади и спереди раздражают.
-- Извините, кто сзади и спереди?
-- "Галентвагены".
-- А кто это?
-- Ну, такие квадратные "Мерседесы", которые обычно используются телохранителями в качестве машин сопровождения... Не люблю, когда кто-то дышит в затылок, следит за каждым моим шагом. Одному мне гораздо спокойнее, комфортнее.
-- И за руль сами садитесь?
-- Да, ездить я люблю. Иногда даже матерюсь в машине. Хорошо хоть, рядом никого нет, не слышат меня. Вы же сами, наверное, знаете, какие порой водилы попадаются. Если бы машину не было жалко, так бы взял и въехал в "чайника" со всего маху, чтобы в следующий раз лучше за дорогой следил...
-- Быстро гоняете?
-- Какой русский не любит... Далее по тексту.
-- И на чем вы -- согласно этому тексту -- лихачите?
-- На "Мицубиси". На маленькой такой.
-- А большой нет?
-- Не-а.
-- Как же можно без "Мерседесов", "Ягуаров" и "Феррари"?
-- Есть у меня в Монако "Мерседес". Шестисотый.
-- Слава Богу, а то я уже беспокоиться начал: как же без него.
-- Машины я очень люблю. И не скрываю этого. Денег потратил на них уйму. Поездил в своей жизни, наверное, на всех лучших автомобилях мира. Это кайф.
-- Что-то не припомню скандальных публикаций с вашим участием. Как вам удается не засветиться?
-- Просто-напросто не ищу неприятности себе на голову. Общаюсь со всеми культурно, вежливо, пальцы веером не растопыриваю.
-- А вам "козу" пытаются показать?

-- Это бывает. И даже регулярно. Многие почему-то считают, что я с детства рос избалованным ребенком, золотым мальчиком, поэтому пробуют поставить на место: "Эй ты, звезда! Крутой, что ли? Слышь, миллионер? Тебе говорим!" Когда сталкиваешься с подобным хамством, на время отшибает желание общаться с незнакомыми людьми, вот и варишься в теннисной тусовке. Но наш круг достаточно узок, внутри существуют свои, особые отношения.
-- Верно, теннис -- вид спорта для индивидуалов, если не для индивидуалистов. Тем удивительнее было узнать, что на Олимпиаде в Сиднее вы заступились за Евгения Кафельникова, на которого не по делу наехал президент НОК России Виталий Смирнов.
-- В общем-то, ничего удивительного тут нет. Да и заступничеством это, строго говоря, не было. Женя не нуждался в адвокатах и переводчиках, чтобы разобраться с руководством российской команды. Я же подошел к Смирнову исключительно, чтобы высказать свое мнение.
-- А за вас когда-нибудь вот так же кто-то заступался?
-- И не раз. Я же вам говорил, что периодически находятся люди, которые считают долгом "поставить на место этих зажравшихся теннисистов, которые деньги гребут лопатой".
-- О завтра думаете? О том, чтобы отложить энную сумму дензнаков на черный день?
-- Меня больше волнует сегодняшний результат, чем завтрашний черный день. Если в теннисе все будет нормально, то и в остальном -- тоже.
-- Но вы же понимаете, Марат, что не вечно будете бегать по корту.
-- Правильно, поэтому учусь в институте физкультуры. По-моему, образование еще никому не мешало. В крайнем случае, пойду работать тренером.
-- Да вы на проценты от вкладов жить, наверное, сможете.
-- Что же это за жизнь? На проценты-то...
-- Есть сумма, после которой перестаешь чувствовать реальную цену деньгам?

-- Я такого, признаться, за собой не замечал. Если бы доллары сами падали мне на счет, может, стал бы к ним иначе относиться. Когда же покорячишься на корте, то уже не забудешь, как зарабатывал гонорар...
Впрочем, не хочу строить из себя бессребреника. Я и призовым фондом турниров интересуюсь, и за выгодные контракты со спонсорами дерусь. Сколько мне еще играть? Лет пять от силы. Значит, за этот срок я обязан создать максимальный запас на будущее. Понимаете? У меня всей жизни -- пять лет.
-- Это, Марат, не жизнь -- это работа. Все только потом и начнется. После рабочей смены.
-- Но сперва надо выполнить план, все отдать теннису.
-- И все взять? В смысле -- все призовые?
-- Конечно, хотелось бы заработать побольше. Однако лезть, что называется, "на арапа" глупо, в любом деле важны подготовка, ум, опыт.
-- Скажем, Монте-Карло вам кто-то из умных посоветовал?
-- Безусловно. Со мной работают менеджеры, агенты, которые дают рекомендации, как лучше распорядиться полученными средствами, в какой банк вложить, в какой стране. Иногда мне не нравится, что они слишком активно лезут в мои дела, а потом успокаиваюсь и понимаю: все правильно, только так, с подсказки более опытных и искушенных, и нужно действовать.
-- Сегодня вы уже рассказывали о первых годах в Испании. Грубо говоря, вас тогда бросили в воду и сказали: "Плыви!" Могли утонуть?
-- Я знал, какая цель стоит передо мной. Конечно, и скулил, и жалел себя, но в то же время понимал: если сейчас отступлю, второго шанса уже не будет. Поэтому барахтался из последних сил. Как видите, выплыл.
-- С иностранными языками освоились?

-- Испанский у меня приличный, английский похуже, но тоже вполне нормальный. Без этого никак нельзя. Когда знаешь язык, совершенно иначе чувствуешь себя за границей. Словно перестаешь быть там чужим.
-- Главное, чтобы здесь, в России, себя чужим не ощутили.
-- Мы же вроде бы уже обсудили эту тему?
-- Я вдруг подумал, каково приезжать на родину и узнавать, что твою квартиру ограбили...
-- Это не было настоящим ограблением. Так, баловство, хулиганство. Три куртки украли. Вероятно, грабители рассчитывали на богатый улов, на то, что у Сафиных будет чем поживиться, и прокололись. Думали, у нас все в золоте. Нашли идиотов... Хоть бери и вешай на дверь объявление: "Не беспокойтесь, воровать нечего!"
-- Все пытаюсь рассмотреть часы на вашей руке. Слышал, вы коллекционируете дорогие марки. А это, судя по виду, что-то незамысловатое.
-- Да, обыкновенный Swatch.
-- Правда? Ему красная цена сто баксов.
-- Так и есть. А что? Полагаете, я должен носить исключительно Rolex за сто штук? У меня такая жизнь, что запросто могу забыть часы после тренировки, разбить их случайно. Поэтому вполне обхожусь простеньким Swatch. Привык, мне нравится. Опять же: если потеряю, то не так жалко. Хотя... Уже здесь, в Москве, где-то посеял часы, два дня искал, чуть не плакал. Оказывается, забыл в кровати.
-- А есть вещь, без которой вы, что называется, как без рук?
-- Мобильный телефон. Без него, наверное, пропал бы. Последних три года не расстаюсь с трубкой. Это моя связь с миром.
-- Какой страны, кстати, у вас номер?
-- Испании.
-- А говорите: патриот...
-- Я патриот, но... экономный. В Испании тарифы удобнее, в смысле -- дешевле. Поверьте, мы тоже бережем деньги. Знаете, почему-то зарабатывается всегда намного тяжелее, чем тратится. Раз -- и нет ничего в карманах! Значит, надо снова идти на корт, бить по мячику, выигрывать матчи...

-- Вас наверняка уже об этом спрашивали: какая мотивация может быть у человека, добравшегося до вершины? Вы уже были лучшим теннисистом планеты. Что может заставить снова потеть на тренировках, стелиться по корту? Не деньги ведь, верно?
-- Нет, конечно. Вы же знаете, что удержаться на верху гораздо сложнее, чем туда забраться. Вот вам и мотивация: доказать всем, в том числе и себе, что ты не случайно поднялся выше других, что тебя не попутным ветром занесло.
-- Но ведь все равно дальше карабкаться некуда. Любая дорога теперь ведет только вниз.
-- Ой, не напоминайте! Как посмотришь под ноги -- глубоко падать. Вот пятидесятый игрок в гору ползет, вот сотый по склону катится... И ведь оба играют в теннис совсем неплохо, вроде бы даже не хуже меня.
-- Евгений Кафельников через это уже прошел. Не советовал, где соломки подстелить?
-- Честно говоря, я даже не спрашивал об этом: страшно. Женя все равно скажет одно: держись! Замахнулся, значит, так тому и быть. Назад дороги нет. Конечно, сейчас стало труднее, чем до всех этих побед. Но я знал, на что шел. Хотя иногда ловлю себя на мысли: еще лет пять вот так убиваться? Да я же не враг себе! Лучше уж сразу умереть.
-- Вот этого, Марат, не надо. Вы молодой, богатый, симпатичный. Живите. Женитесь, детей родите...
-- Спасибо на добром слове! Женили! Что я вам плохого сделал?
-- По-вашему, свадьба -- гиблое дело?
-- Рано мне еще об этом думать. Пусть борода сначала вырастет.
-- Так отрастите.
-- Не растет! Я до сих пор не бреюсь.
-- Это как?
-- Да вот так! Можете потрогать подбородок, гладенький, щетины нет. Говорю же: я еще молоденький, только превращаюсь в мужчину.
-- Но хоть бритва есть?
-- Пока она мне ни к чему.
-- Экономный вы, Марат.
-- Бережливый...