Спасибо Катюшке за перевод!

Его матчи всегда были приключением, он всегда превосходно вовлекал нас в них и он всегда давал обещание, но никогда полностью его не выполнял. Он снял шорты на French Open, и вы улыбались. Он сидел в окружении блондинок, и вы завистливо изгибали бровь. Он вёл раздражённые разговоры с самим собой на корте, и вы теряли надежду. Он так геометрически точно выполнит удар с бэкхенда, что вас окутает срах.

Но в конце концов вы, скорее всего, пожали бы плечами, как он, покачали бы головой, как он, cбитые с толку тем, что в конце этих блистательных, выразительных, эмоциональных путешествий счастливое окончание ускользало от него. И от нас.  

Но в этот раз всё было иначе. На этот раз Марат Сафин нас не обманул. Да, он ломал ракетки, но не нарушал обещание, он растрогал нас, потому что этот мужчина, потерявший свой путь, теперь нашёл себя. В конце Australian Open он был самим собой, и мы вместе с ним.  

Победа на US Open в 2000 году, его первый и (что необъяснимо, зная его талант) единственный титул, случилась так давно, что казалась нереальной. После этого он долго опускался всё ниже и ниже, замкнулся в себе, победа стала казаться миражом, он позволил вере в себя исчезнуть. Он был просто пустой, раненной ракушкой. Он стал этим, почти герой. 

Вам не нужно выдумывать всё это о Марате Сафине, он сам это расскажет. Всем известно, как честно и ясно он рассказывает о своей жизни в комнате прессы. 

Он говорит, что люди верили: он – игрок, способный победить любого и проиграть любому, и он тоже начал в это верить, но кто согласится с этим утверждением сейчас? Он говорит, что победа на US Open в 2000 году была ошибкой, тогда он был бесстрашным юношей, неготовым к тому триумфу, но кто в этом признается? Он говорит, что после двух поражений в финале Australian Open, он почувствовал, что ему никогда не выиграть ещё один турнир Большого Шлема, но кто допустит это? 

Он был забавным, чувствительным юношей, несущим ужасную ношу, его физическая подготовка говорила больше не о его недостатках, а о большом таланте, уничтожаемом неверием в себя. Он был неотразим и харизматичен. Но был ли он чемпионом? Нет. 

Он должен был быть. Он был самым молодым первым номером в 2000 году, он забавлялся, играя с Питом Сампрасом на US Open, его игра поражала абсолютной законченностью. Он был одарённым игроком, но не понимал этого. 

Что же случилось? Возможно, это заслуга его нового тренера Питера Лундгрена. Сафин соглашается: "Он заставил меня поверить, что я могу быть хорошим игроком и мне не нужно так сильно сомневаться в своих силах”. Возможно, это наступает сильно запоздавшее взросление, может быть он, в конце концов, понял, что не может повернуть время вспять, что календарь менялся, а он стоял на месте.

Он всё ещё ломает ракетки, но реже, просто чтобы избавиться от душащего давления. “Иногда ты чувствуешь, как что-то грызёт тебя изнутри и ты должен ликвидировать это, потому что не можешь справиться с давлением”. Он всё ещё выражает свои мучения, крича: "Что я могу сделать?", как он делал это в финале. 

Он всё ещё заставляет вас смеяться, отвечая на вопрос, был ли подарок от Хьюитта в виде двойной ошибки в третьем сете превосходным: "Я просто молился об этом. Мне нужен был подарок, потому что иначе это было бы уже слишком. Для меня это было такое облегчение!" 

Сафин всё ещё привлекает к себе наше внимание. Он выглядел таким несчастным после матча с Федерером, что корреспондент Джим Курье спросил: "Вы хотите, чтобы вас крепко обняли?" Он ответил: "Да". И они обнялись. 

На протяжении всех матчей у него всё было под контролем, его разум казался более уравновешенным, а цели – более очевидными. В прошлом году он  выиграл два турнира из серии Master, в прошлом году, как и в этом, он был в финале Australian Open, но пятисетовые поединки против  Андре Агасси и Энди Роддика, следовавшие друг за другом, привели к тому, что в финале с Федерером он был ужасно утомлён. Но теперь Сафин не зарывался, отказался превращать свои матчи в дискуссии при всех и не играл в первых пяти матчах более четырёх сетов. Всё это остановилось в полуфинале против Федерера, место которого на корте эквивалентно телефонной будке у Супермена. Когда он с него встаёт, вы можете поклясться, что видите, как он надевает плащ.  

Но игра Сафина, на некоторых покрытиях, имеет козыри против игры швейцарца. В отличие от Роддика, у Сафина лучше удар с бэкхенда под заднюю линию, для его соперников это – элегантное разрушение. В отличие от Хьюитта, его форхенд с задней линии может принести красивый выигрыш очка. В отличие от Агасси, он не чувствует дискомфорта при выходе к сетке. В отличие от Федерера, у него есть подача, сопровождаемая звучным бумом. 

К тому же у него есть решительность. С ней он вышел в финал, превзойдя не просто самого одарённого теннисиста и самого драчливого бойца, важнее то, что он победил своих демонов. Он упал в глазах людей, но теперь вновь утвердил своё возвращение.  

Но есть ещё кое-что в Сафине. Это больше чем теннис, это его человечность. Он, парень эмоциональный, после победы  над Федерером не танцевал на корте, не рычал, не махал кулаками, а стоял у сетки, спокойно, сдержанно, как будто предполагая, что не покорил Федерера, а только  превзошёл его на этот раз. 

После финала Сафин тоже был сама вежливая сдержанность. Это была часть любезности победителя. Он разрушил мечту Хьюитта и его соотечественников, но ему не нужно было топтать их ногами.